Николай Бахарев. Советский эротизм
vk.com/album-26953_62054780
Николай Бахарев - легендарный фотограф, с 1975 года работает в службе быта и снимает на заказ жителей города Новокузнецка, В частной обстановке, среди доступных примет красивой жизни - бутылок советского шампанского, глянцевых календарей, букетов засушенных цветов, разложив картинно модные журналы, обыватели российской глубинки на снимках Бахарева занимают откровенно эротические позы. В начале 1990-х годов Бахарев произвел настоящий фурор в отечественной фотографической среде - о нем писали популярные арт-критики, его работы постоянно участвовали в выставках современной российской фотографии за рубежом. В его работах считывали в первую очередь острую социальность - советские люди, "совки", в одночасье ставшие россиянами, шокировали своим откровенным, и оттого таким парадоксальным, представлением о Красоте и Свободе. В конце 90-х фигура Бахарева ушла в тень, социальность в искусстве, также как и проблемы реализма, стали менее актуальны на российской художественной сцене. И только сейчас, в начале нового тысячелетия, со всей очевидностью стало ясно, что Бахарев все тридцать лет работы в службе быта, последовательно осуществляет, не столько этнографическую и социологическую стратегии, а работает в пределах парадигмы авангардного современного искусства.
Эксгибиционизм забавен! Или нет?
На этих фотографиях часто присутствуют откупоренные бутылки шампанского. А еще голые женщины и полураздетые мужчины. Люди на них не очень-то красивы, но при этом привлекательны каким-то странным, эротическим и одновременно стыдливым способом. Они, конечно же, дают себе отчет о направленном на них взгляде фотографа. Можно предположить, что они из русской глубинки. Окружает их китчовый домашний уют. Видно,. что они не имеют ничего против чтобы их снимали, но и что на раздевание перед посторонним пришлось потратить немало времени и убеждений. Шампанское присутствует в основном, когда модель - женщина. Это как из старого соц-клише, что русские женщины любят шампанское, и если оно есть, с ними можно справиться... Глядя на такую женщину, лежащую на кровати и прикрывающуюся маленькой пухлой ручкой, невозможно не вспомнить о Джорджоне и его Венере. Можно также найти странное сходство между афишками западных эротических журналов и изображением двух молоденьких девушек, гордых своей невинной и одновременно скромной сексуальностью. Тут можно увидеть Мать Россию нагишом, в ее простецкой и провинциальной славе. Но чувствуется, что "ей" явно хочется кого-то прельстить - фотографа, Дядю Сэма, а может обоих?
В своих фотографиях Николай Бахарев раскрывает самое обыденное, наиболее сокровенное у своих моделей парадоксальными, хотя и последовательными комбинациями. Эго работы нелегко охарактеризовать - они не являются ни "обнаженной" (французы, видимо, уже исчерпали все, что можно о ней сказать...), ни портретом. Возможно, модели из провинции и выглядят как-то непривлекательно (а что, это и есть обыкновенные и нормальные люди), но они очевидно уже не боятся всего того, чего боялись бы лет 15 назад - коллективной морали русского соц-общества или недремлющего ока гос-аппарата безопасности, известного раньше как КГБ. Это осознанное позирование голыми перед посторонним фотографом и простенький, но показной эксгибиционизм могли бы привести моделей и фотографа к неприятной стычке с местными властями из-за приверженности декадентским и дегенеративным взглядам догнивающего капиталистического общества. То, что Бахарев выжимает из своих моделей, является самим процессом вылезания из крепкой скорлупы или тесно скроенного костюма морали позднего социализма. Он предоставляет возможность, ситуацию, контекст, в которых бывшее коллективное тело социализма разбиватся на бесконечное множество индивидуальных представлений человеческой природы, освобожденной от лицемерных правил поведения. И только потом он наблюдает и фотографирует зрелище этой перемены.
Представлять себе, как ведут себя перед камерой модели Бахарева, интересно. Чувствуется их напряженность, ощущается, что они играют самих себя и одновременно кого-то еще. В их, иначе обыкновенных, позах просматривается озабоченость какими-то скрытыми визуальными правилами о том как надо встать перед фотографом, который хочет что бы вы разделись и показали себя так, как вам этого хочется. После принятия самого решения раздеться, это выглядит нетрудно. Однако, для уже раздетых, вопрос о том, как встать под око камеры, оказывается переполнен возможностями и смыслами. Именно тут проявляется весь комплекс невидимого, если хотите подсознательного - что и как показать, хорошо ли я буду выглядеть, не толст ли я и не постарел ли, как раздевалась та актриса, что за фотожурнал я видел вчера на стойке, как у меня с мускулами, или кругла ли моя грудь, и т.д. Жажда показать себя равняется стремлению к свободе от догм и запретов воспитания, установленных и семьей, и всем обществом. В то же время, это желание, раскрывшееся при встрече с фотографом, входит в конфликт с отсутствием достаточного опыта подобной ситуации. В конце концов, действительно, не каждый день кто-нибудь просит вас раздеться для снимка, особенно если вы не профессиональная модель, актер или стриптизерша. Помнится как в ранние перестроечные годы участница с советской стороны телемоста СССР - США гордо заявила, что "у нас в стране секса нет" Так что же делать и как же встать? А теоретически - как почувствовать себя свободным под взглядом и для взгляда другого?
Главное тут, что натурщики пытаются представить себе как камера, а также будущий зритель фотографии, увидят сам продукт - меня как модель. Профессиональная манекенщица почти не уделяет внимания этому аспекту, зная, что здесь идет речь об анонимности. В фотожурнале может появиться то или иное тело, но модели платят за анонимную физическую красоту и соблазнительность. Не так с обыкновенными людьми. Хотя их имена могут и не упомянуть, сеанс не проходит инкогнито - фотография вмешивается в их жизнь, их тела, их желания и решения, их импульс к свободе, их гордость и предрассудки, их стыд.
В работах Бахарева два существенных аспекта привлекают внимание. Первый уже упомянут и связан с визуальной памятью его "натуры" о подобных ситуациях. Глядя на фотографии появляется ощущение, что моделям известны какие-то примеры как позировать, и они пытаются им следовать. Решения, которые они находят, Образцовы и демонстративны в откровенности поз и прямоте взгляда в объектив камеры. Примерами для подражания становятся и классические изображения голых женских тел, увиденных во время обязательной школьной поездки в Эрмитаж (или в альбоме репродукций), и подробные "прейскуранты" прелестей из эротических или порно - журналов, заливших бывший Советский союз так же, как и остальной некогда "моральный" восток Европы. Очевидно, что фотографии раскрывают нелегкий процесс апроприации, и только после этого подражание конкретным примерам. Возможно, самое сложное (для моделей), что фотографии анализируют весь широкий контекст напряжений и не только телесных, а сам контекст это уже история культуры. Не то чтобы частным аспектам жизни совсем не было места в повседневной реальности недавнего прошлого. Но личная сфера была гораздо менее значима, чем общественная, или уж во всяком случае не должна была являться демонстративно и публично, тем более в виде фото-изображений (документов) голых обыкновенных людей с задворков империи. Такие тела, по меньшей мере, не были подходящей демонстрацией успешного рывка в светлое будущее гармонично-идеального коммунистического общества.
С другой стороны, та же проблема - напряжение сейчас особенно привлекает зрителя, и это, в сущности, второе важное значение работ Бахарева. Они демонстративно выявляют насколько трудно для обыкновенных членов русского общества наполнить смыслом данное еще перестройкой почти 20 лет назад обещание о свободе. Хотя центром работ всегда остается зрелище прельщения, клише поведения и псевдо-професиональные позы выявляют искусственность работы/удовольствия быть моделью. Странные изгибы многообещающей русской действительности безжалостно выявляются, оставаясь в границах забавной игры совращения достижение. Голые и полу-одетые мужчины и женщины в работах Бахарева - это тела, рвущиеся в поиск нового мира, где у всего есть своя цена и ценность. Это уникальный опыт придания телу товарного вида в русском не-гламурном, не-московском и не-петербургском стиле. Парадоксально, что работы Бахарева говорят о смысле жизни, когда тела его моделей чувствуют себя обязанными превратиться в продукт. Культура желания этих тел - трансформироваться, стать кем-то или чем-то еще, хотя и на сегодняшний день непонятно как. Эти люди ужасно стараются показать самое интимное и скрытое, что у них осталось - свое тело. Общий сюжет фотографий о том, как прежде изолированное в своей, коллективности обыкновенное тело открывает глаза, что бы взглянуть на себя, потому что уже ясно, что ему придется быть увиденным другим, тем, кто недавно считался враждебным чужаком. Потому фотографии Бахарева одновременно пугают и притягивают. Его натурщики - винтики огромного изменения, выворачивающего общество, и их тела первыми усваивают все еще чуждую культуру. Общество вживается в роль (бывшего) другого и действительно превращается в него. Эго как бы заражается инфекцией "другости" и само становится другим. Ему неуютно, но очевидно забавно.
- Яра Бубнова